+7 (904) 553-22-16

Банки — это социально значимые финансовые институты, поэтому против четкой регламентации их деятельности возражений быть не может. На практике же регулирование оказывается не всегда четким и очень часто — чрезмерным

Разговор о качестве документов, регулирующих деятельность банков, все банкиры и эксперты начинают с сетований на количество таких документов. Легенды о ночевках банковского персонала на рабочих местах — накануне отчетных дат, в периоды инспекционных проверок — слышали все. Да это и не легенды вовсе. Президент одного из крупнейших многофилиальных банков как-то пожаловался журналистам, что количество проверок со стороны Банка России и его территориальных подразделений доходит до сотни в год. Получается, инспекторы стучатся в двери офиса банка каждые три с половиной дня. «Многие добросовестные банки пребывают в стрессовом состоянии от такого объема проверок, — подтверждает вице-президент по банковскому аудиту аудиторско-консалтинговой компании ФБК Алексей Терехов. — Огромные организационные ресурсы тратятся на обеспечение проверок: запрос информации очень большой, а процедура и срок предоставления документов находятся в области неформальных отношений: сроки — вчера, документы — все заверенные копии. Думаю, объем запрашиваемых документов существенно сократился бы, если бы удалось разграничить функции нормотворчества и регулятора с контролем и надзором».

Вот далеко не полный черный список нормативов, которые развязывают руки проверяющим и парализуют нормальную работу кредитных организаций: инструкция ЦБ от 25 августа 2003 г. № 105−И «О порядке проведения проверок кредитных организаций (их филиалов) уполномоченными представителями Центрального банка Российской Федерации»; инструкция ЦБ от 1 декабря 2003 г. № 108−И «Об организации инспекционной деятельности Центрального банка Российской Федерации (Банка России)»; указание ЦБ от 16 января 2004 г. № 1375−У «О правилах составления и представления отчетности кредитными организациями в Центральный банк Российской Федерации».

Капитал и резервы

Наиболее чувствительны для банков нормативные несуразности, которые могут оказывать влияние на величину капитала и объем формируемых резервов. Эти ключевые финансовые показатели банков нельзя дергать без существенных экономических поводов. Однако некоторые нормативы Банка России допускают это.

Так, например, положение ЦБ РФ от 10 февраля 2003 г. № 215−П «О методике определения собственных средств (капитала) кредитных организаций» к числу показателей, уменьшающих сумму источников основного капитала, относит вложения в уставные капиталы банков — резидентов, созданных в организационно-правовой форме открытого акционерного общества (пункт 2.2.6.3). Исключение, да и то при соблюдении ряда дополнительных условий, предусмотрено лишь в случае, если вложения не превышают 1% уставного капитала банка-эмитента. В числе условий, в частности, такое: вложения не могут превышать 5% от величины собственных средств (капитала) банка-инвестора. Таким образом, указывают эксперты АРБ, «даже небольшое увеличение стоимости пакета акций банка-эмитента над установленным значением (например, вследствие роста котировок акций или капитала банка-инвестора) приведет к уменьшению уставного капитала инвестора на полную стоимость указанного пакета, то есть более чем на пять процентов. Если же дополнительный капитал банка больше или равен основному капиталу, то суммарное уменьшение превысит десять процентов собственных средств банка». Далее, по цепочке, это оборачивается несоблюдением банком-инвестором целого ряда обязательных экономических нормативов, в том числе таких ключевых, как достаточность капитала, долгосрочная ликвидность и максимальный размер риска на одного заемщика. Следующая остановка — санкции со стороны Банка России.

Чтобы банк-инвестор не подвергал себя опасности в виде резких скачков величины капитала, разумный объем приобретаемого пакета акций банка-эмитента должен быть ниже 5% капитала банка-инвестора на величину возможного прироста стоимости приобретаемых акций. На практике это спрогнозировать крайне сложно, а то и вовсе невозможно. В итоге, указывает АРБ, «прирост ликвидных активов банка вопреки экономической логике ведет не к улучшению его финансового состояния, а к резкому ухудшению с крайне негативными последствиями».

Банкиры просят ЦБ устранить недоразумение. По неофициальным сведениям, Банк России вник в ситуацию и выразил готовность ее разрулить. Однако официальные изменения в положение № 215−П до сих пор не внесены.

Еще один запрос банкиров, уже относительно правил формирования резервов, ЦБ также принял с пониманием, но в конкретный документ это понимание пока не сформировалось. Речь о положении ЦБ РФ от 26 марта 2004 г. № 254−П «О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности». В соответствии с пунктом 3.1.5 этого документа при изменении суммы основного долга по ссуде размер резерва регулируется на момент этого самого изменения. Требование распространяется на все виды задолженностей, в том числе и овердрафтные кредиты физическим лицам. Банкиры полагают, что ЦБ не учел специфику этих кредитов. Ведь изменение остатка по счету может происходить ежедневно. В итоге, указывают банкиры, «ежедневное регулирование резерва на возможные потери по ссудам становится очень трудоемкой и дорогой для банка операцией, не дающей положительного эффекта в части контроля кредитного риска». Банкиры считают действующий порядок нецелесообразным и предлагают изменить режим формирования резервов под овердрафтные кредиты гражданам на ежемесячный.

Кроме чисто прикладных неудобств, связанных с формированием резервов по ссудам, эксперты обращают внимание на идеологическую отсталость действующего механизма, приводящую к искажению экономического смысла резервирования. По мнению Алексея Терехова, положение ЦБ № 254−П и родственное ему № 283−П «О порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери» от 20 марта 2006 г. «морально устарели, так как в них зафиксирован симбиоз бухгалтерской части создания собственных резервов и оценки рисков коммерческого кредитования. При этом оценка и текущие резервы основаны на событиях предыдущих периодов. И с этой позиции объемы резервов, создаваемых, например, под кредиты физическим лицам, представляются мне ниже реальных рисков, а многолетние инвестиционные кредиты в рамках этой модели выглядят неприемлемо рискованными. Необходима новая модель, безусловно разделяющая, с одной стороны, оценку рисков, принимаемых банками, которые регулируются нормативом достаточности капитала и, с другой стороны, отраженные в бухгалтерском учете фактически понесенные убытки — объем создаваемых резервов относительно периодов действия этих рисков. В основу такой модели можно предложить наработки Базеля-2, основанные на рейтинге заемщика».

В целом же, как ни странно, объем претензий банков к регулятору сейчас не столь велик, а суть их не столь принципиальна, как прежде, когда проходили не на жизнь, а на смерть битвы по поводу величины создаваемых резервов или по поводу того, какие же именно расходы должны уменьшать прибыль до налогообложения. Нынешний диалог банкиров с чиновниками посвящен в основном урегулированию довольно рутинных вопросов: порядок обращения в Центральный каталог кредитных историй (ЦККИ), например, или порядок ведения отдельных элементов документации обменных пунктов, если они расположены не «на улице», а в офисе банка. Все это, скорее, напоминает внутриведомственные деловитые согласования. И, надо отметить, ЦБ на обращения банкиров реагирует: в штатном порядке мелкие недоразумения устраняет, дает разъяснения.

Ипотечные дыры

Сейчас основная головная боль банкиров не от регулятора, а от законодателей. И одна из ключевых проблем — недостаточно четкое и настроенное в ущерб интересам банкиров регулирование сферы ипотечного кредитования.

В частности, порядок обращения взыскания на заложенное имущество не позволяет банкам оперативно рефинансировать вложенные кредитные ресурсы. Статья 349 ГК РФ предусматривает два возможных способа обращения взыскания на заложенное имущество: судебный и внесудебный. Но удовлетворение требования банка (залогодержателя) за счет заложенного недвижимого имущества без обращения в суд допускается (п. 1 ст. 349) только на основании нотариально удостоверенного соглашения, заключенного сторонами «после возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога». Аналогичная норма содержится и в ст. 55 закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)». Следовательно, банк не может заранее договориться с заемщиком о внесудебном порядке реализации предмета залога. Между тем практика показывает, что нарушающий сроки возврата кредита заемщик, давший тем самым банку повод и право на реализацию залога, уклоняется также и от оформления соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на предмет ипотеки. Банк, безусловно, вправе обратиться в суд, однако это затягивает решение вопроса о погашении ссудной задолженности, увеличивает непроизводительные расходы. Что, как следствие, ведет к удорожанию кредитных ресурсов для всех остальных — добросовестных — заемщиков.

Для облегчения банкам процедуры реализации залога АРБ считает необходимым внести в ст. 349 ГК РФ и ст. 55 закона «Об ипотеке» изменения, предоставляющие кредитной организации право заключать с заемщиком соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания по ипотеке в любое время. На практике такое соглашение оформлялось бы банком одновременно с оформлением договора об ипотеке и являлось бы неформальным условием предоставления кредита.

Предложения банкиров в Госдуму поступили и, по неофициальным оценкам, имеют хорошие шансы быть принятыми. Однако прежняя Дума сделать этого не успела, и банкиры пока вынуждены гоняться за недобросовестными заемщиками, чтобы получить возможность разрешить конфликт более оперативно, во внесудебном порядке.

Еще одна дыра — отсутствие правового механизма залога части здания (сооружения). Из буквального толкования норм закона (ст. 69 закона «Об ипотеке») следует, что право аренды земельного участка может стать предметом залога только при ипотеке всего здания или сооружения, но не его части. Указанная норма не предусматривает возможности залога права одного из соарендаторов, что является, по мнению АРБ, необоснованным. На практике эта норма закрывает дорогу к кредиту компаниям, арендующим не все хоромы целиком, а лишь компактные офисы. Таких фирм у нас достаточно. Банкиры предлагают внести дополнения в ст. 29 закона «О регистрации прав на недвижимость», чтобы регистрирующим органам было вменено в обязанность регистрировать как залог прав арендатора, так и залог прав соарендатора, а также в ч. 5 ст. 5 закона «Об ипотеке», предусматривающую залог прав соарендатора. Прежняя Дума эти предложения тоже рассмотреть не успела.

Подозрения в законе

Контактируя с регулятором и законодателем по коррекции несправедливых по отношению к банковскому бизнесу норм, банкиры, похоже, используют эти возможности и для того, чтобы пролоббировать свои интересы чуть дальше пределов разумного и «отщипнуть» себе чуть больше прав. Чисто по-человечески это вполне извинительно, конечно. Но речь-то не о человеческих слабостях, а о выстраивании конструкции бизнес-правил.

Взять, к примеру, предложения АРБ о поправках к закону «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Это знаменитый документ, обрекший банки жить под дамокловым мечом: противодействовать отмыванию они должны под страхом самых решительных санкций, а инструментов у них в руках никаких, разве что депеши о подозрительных операциях в ведомства рассылать.

Самый очевидный в такой ситуации инструмент — это право без объяснений не открывать счет предполагаемому террористу, совмещенное с правом не выполнять его распоряжения по счету, коль тот уже открыт, либо в одностороннем порядке закрыть такой подозрительный счет от греха подальше. Но нет у банков такого инструмента. И они решили его себе организовать.

Банкиры, помнится, неоднократно указывали на расплывчатость, нечеткость, двусмысленность формулировок и указаний, которые регулятор предлагает им для идентификации злодеев. А вот как описывают основания для отказа в одностороннем порядке от исполнения банковского счета сами банкиры, предлагая, в том числе, «иные обстоятельства, дающие основания полагать, что сделки осуществляются в целях легализации (отмывания) доходов, полученных преступным путем, или финансирования терроризма».

Поясняя позицию сообщества, исполнительный вице-президент АРБ по правовым вопросам Андрей Емелин ссылается на то, что в мировой законодательной практике подобные формулировки также встречаются. «Если предположения и подозрения банкира оказываются неоправданными, то владелец счета может опротестовать незаконный, с его точки зрения, отказ от исполнения счета в судебном порядке», — успокаивает он. Однако специфика российской судебной системы такова, что на скорое разрешение спора потерпевшей стороне рассчитывать не приходится. А это потери для бизнеса.

Банкиры пытаются оставить за собой и еще один инструмент — право в одностороннем порядке изменять комиссионное вознаграждение. Поправки, запрещающие такую практику, были зафиксированы в октябре в законопроекте «О внесении изменения в статью 29 Федерального закона “О банках и банковской деятельности”» и приняты пока во втором чтении. Банки возмутились, мол, изменение банком размера комиссии за оказание услуг является признанным и эффективным механизмом в сфере борьбы с отмыванием денежных средств, полученных преступным путем, и финансированием терроризма.

Не исключено, что так оно и есть. Но и логика законодателей понятна: право изменять размер комиссионных представляется слишком уж соблазнительным.

Марина Тальская